Поцелуй смерти [Litres] - Лорел Гамильтон
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
За его спиной что-то шевельнулось, мелькнула бледная рука, и я поняла, что там вампир. В кино лицо у Гермеса было бы открыто и видны были бы глаза. Я бы сразу поняла, что он подчинен вампиром, но в реальной жизни лицо у него было закрыто и шлем низко надвинут. Автомат он вскинул к плечу, как и все мы, так что лица было не разглядеть, но целился он в своих товарищей. Мозг захвачен.
Я хотела спросить, что случилось. Как могло это произойти? Но время для вопросов будет потом, а сейчас нужны решения. Такие, которые не приведут к смерти никого из наших людей.
Монтэг пытался говорить спокойно:
– Гермес, я тебе помогал качели повесить для ребенка. Ты помнишь?
Протокол предписывал, чтобы околдованному лицу помогли себя вспомнить – в предположении, что это лицо еще здесь и рвется на свободу. Идея неплохая.
– Монти, зачем ты застрелил эту женщину?
Гермес спрашивал с неподдельным недоумением.
– Она – вампир, – ответил Монтэг, произнося слова медленно и спокойно. Время орать закончилось. Надо было разряжать ситуацию.
– Нет, это неправда. Она человек, а ты ее застрелил.
Он говорил недоуменно, и это было хорошо. Гермес знал, что здесь не все так просто. Может, он где-то близко?
– Ты меня знаешь, Гермес. Всех нас знаешь. Мы никогда бы не застрелили постороннюю.
– Да, – медленно сказал Гермес. – Вы бы не застрелили невиновную.
Она заговорила из-за него, как из-за щита:
– Прошу вас, не дайте им меня убить! Прошу вас!
– Вы бы не застрелили. А кто-то в нее стрелял. – Плечи Гермеса чуть шевельнулись. – Вот его я не знаю.
Он целился в Брайса.
– Он в меня стрелял! – сказала женщина со слезами и дрожью в голосе.
Ствол Брайса шевельнулся, я услышала его слова:
– Извините…
И тут запылали освященные предметы. Она пустила в ход голос, и это была новая вампирская сила. Гипноз глазами не всегда зажигает освященные предметы – кроме как на том, на кого он направлен, но голос – голос с дурным намерением – обязательно.
Пистолет Брайса поднялся вверх, точно держа прицел, но не было тут ничего, во что мы хотели бы целиться. Никто из нас не хотел стрелять в Гермеса, и никому бы не удалось прицелиться в стоящую за ним вампиршу. Блин…
Крест на мне горел бело-синим пламенем освященного предмета, которое никогда не бывает жгучим, пока не коснется плоти вампира, но оно было ярким. Хорошо, что в спальне включен свет, иначе пламя ослепляло бы, а сейчас сливалось с освещением, и можно было смотреть сквозь него, прищурясь, но видела я при этом только Гермеса.
От него священного сияния не исходило. Она его уговорила снять освященный предмет или сорвала с него перед тем, как закомпостировать ему мозги. Если бы предмет был на нем, она не смогла бы его подчинить – если бы он верил. Может, Гермес усомнился на мгновение? Потом. Потом будем выяснять.
– Помогите! – вскричала вампирша.
Я увидела, как напрягся Гермес, и бросилась, собрав все, что во мне было. Если есть во мне сверхъестественная быстрота, я вызвала ее и всем телом ударила в Брайса на уровне пояса. Выстрел прозвучал, пока мы с Брайсом еще падали на пол. Брайс упал набок, я оказалась на нем сверху, а он – на окровавленных спальниках. Кровать скрыла нас, и сцена стала нам не видна.
– Блейк! – сказал Хилл.
Я ответила единственное, что пришло на ум:
– Я!
– Встань и повтори, чтоб я видел!
Я подумала секунду, надеясь, что правильно поняла иносказание, потому что иначе… но я верила Хиллу, а он мне.
Я сползла с Брайса, подлезла к углу кровати, встала на колено, держа автомат поперек тела, задней ногой оперлась на ковер, как на беговой дорожке, пальцами одной руки оперлась тоже, чтобы усилить бросок. Выдохнула молитву и представила себе, как проталкиваю Гермеса сквозь стену, как делается в дзюдо: бросок нацеливаешь не на мат, а на пару дюймов ниже мата. Взлетев с пола, я бросилась на Гермеса, надеясь, что окажусь быстрее и он не успеет прицелиться – или его другие застрелят до того, как он успеет.
Это было как волшебство: вот только что я на полу, а вот я врезаюсь, пригнувшись, в Гермеса, вложив в удар все, что у меня есть.
Как будто рука великана отшвырнула его назад. Резкий треск, хруст, женский крик. На миг я ощутила, как тело Гермеса поддалось моему толчку, увидела бледную руку, торчащую у него из-за спины, и тут же за мной выросли люди, чьи-то руки выхватили у Гермеса автомат, схватили его самого. Я вскидывала ствол, высматривая тело, прилагающееся к бледной руке, когда передо мной появился еще один ствол автомата. Упав на колено, я отвернула голову, а выстрел прозвучал так рядом и так громко, что я оглохла.
Глаза я прикрыла от вспышки выстрела, но ушам в радионаушниках помочь не могла. В голове шумела странная смесь тишины и приглушенного почти-звука. Она звенела от близкого выстрела, и я не сразу смогла оглядеться и понять, что происходит.
Голову вампирши снесло пулей Монтэга. Тело впечатало в стену смятым контуром, как картонку. Сейчас я видела рану в ее груди и догадывалась, что было сделано неправильно: рана слишком высоко и слишком смещена влево. Да, выстрелом ей разворотило грудь, но сердце пропустили. Вокруг ее тела на стене был еще один контур, побольше – видимо, где об стену ударился Гермес.
Сам он лежал на окровавленной кровати, на нем сидели двое и связывали ему руки. Если вампирша не мертва, то подчинение мозга еще держится. Монтэг склонился надо мной. Он держал меня за руку выше локтя и говорил что-то, наверное, но я не слышала. Как будто все звуки были на той стороне какого-то набитого ватой коридора – отголоски, отдельные кусочки, но ничего такого, что можно было бы понять.
Он сорвал с себя маску. Губы у него шевелились, и я узнала свое имя, но на остальное могла только покачать головой и попытаться пожать плечами через все свое снаряжение. Подняв руку, я показала ею на ухо, мотая головой.
– Извини, – прочла я по губам. Потом он поднял меня на ноги, чему я не мешала, и заорал мне прямо в ухо: – Ранена?
Не спросил, цела ли я. Значит, речь идет о пулевом ранении или контузии более серьезной, чем частичная глухота. Я покачала головой. Он оставил меня стоять и стал связывать проводом руки мертвых вампиров. Это стандартная процедура – связать всех, кто есть в доме, даже мертвых – на случай, если мертвые не настолько мертвы, как кажется. Гермеса вывели из комнаты, но Хилл склонился в изножье кровати… блин, Брайс! Боже мой, пусть он не будет убит на своем первом выезде!
Хилл зажимал ему плечо, но Брайс сидел, моргал – живой. Блин, ура! Через отсутствие ясных звуков пробился вой сирен. Слух возвращался, и я, как только подумала об этом, стала слышать обрывки звуков:
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});